«Стреляли, бомбили, а у нас маленький ребёночек»

Война для меня и не только для меня, для моих всех знакомых – трагедия большая. Всю жизнь прожили в этом городе, отучились, детки наши выросли, мы постарели. И вдруг пришлось бежать, потому что стреляли, бомбили, а у нас маленький ребёночек, по подвалам с ним было невозможно, мы уехали. Вот живем теперь в Константиновке, на съёмной квартире. Там квартира у нас валится, ни ремонтов, ничего. Остались без жилья.

2014 год, где-то в середине июня стали бомбить шахту «Комсомолец Донбасса», потом окрестные села, а потом и сам Кировск [совр. Крестовка] по окраине. И мы в последний момент смогли уехать. Мы уехали 5 августа четырнадцатого года.

Бомбежку я слышала, очень страшно… К шахте от моего дома – прямо по дороге, [она] вся была в дыму. С третьего этажа у соседей мы видели, как горели танки в посадке, взрывались и горели один за другим. Когда бомбили, окна ходором ходили. Это было страшно. Больше мы ждать не стали.

В саму войну мы были уже в Константиновке. От наших знакомых, друзей узнавали обстановку, и по телевизору. Друзья и родственники выходили на работу, было очень страшно. Рассказывали, как погибают люди, как они прятались по подвалам.

Больше всего запомнились танки в «Комсомольце Донбасса» и когда бомбили окраину, Кировск. Мы уехали в это время, но окраину бомбили, очень страшно было, оставаться было невозможно. Я бы осталась, возможно, но у меня дочка, маленький ребёнок – внученька, ради неё мы все бросили и уехали.

Самым важным событием этой войны для меня стал день отъезда. Соседи, которые еще там оставались (многие уехали с нашего дома), провожали нас, все плакали. Было тяжело бросать все нажитое. Кому это понравится? А потом жить на съёмных квартирах, не имея своего жилья. Хорошего мало, вспоминать не хочется, все разрушилось. Сколько соседей больше не увидели, у кого стресс, многие умерли. Очень мало наших людей осталось, с которыми мы жили в одном доме.

[Когда переезжали] в Константиновку, попросили брата моего, он таксистом работал. Он окольными путями приехал утром, нас забрал из Кировска. Ехали до Горловки, кругом было пусто. За все время встретился один автомобиль, по полю ехал один уазик, и все. Слава Богу, благополучно добрались, никто нам в след не стрелял. Проезжали посты, все нормально относились. Ничего такого страшного не было. Просто вот эта пустота, нигде ни машин, никого не было. Это страшно.

Когда война закончится, возвращаться домой, если честно, не планируем. Я в Константиновке родилась, видимо, здесь и… У меня здесь родственники.

Война [изменила] всю нашу жизнь. Я постарела еще больше. Внученька выросла, в первый класс ходит, это уже счастье. Дочка, слава Богу, все хорошо, она счастливая. А дети счастливые – и я счастливая. Что еще надо? Вот квартиру, еще дай Бог, купим, если получится. И больше тогда ничего не надо.

Пока тихо, мы чувствуем себя в безопасности. Для меня счастье, когда мои детки здоровые, счастливые, нет войны. Вот это счастье!

Из-за войны людей больше увидели, кто на что способен, кто как себя повел. Всякие люди бывают. Сейчас научилась держать себя в руках, не раскисать.

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/