«Раньше я не понимала своего дедушку»

30 августа [2014 года] нам никогда не забыть. Это был обычный мирный день, у меня только родился внук, ему была ровно неделя. Мы сидели во дворе, дочка держала его на руках. Была такая тишина… Не предвещало ничего плохого…

До этого момента я не верила, что у человека бывает чуйка. И вдруг я услышала какой-то свист. Нездоровый свист. Раньше я такого никогда не слышала. Какой-то пятой точкой я успела крикнуть: «Быстро все в дом!» Я не знаю почему… Я понимала, что дом не спасет, если вдруг что, но только мы закрыли дверь, как произошел взрыв. Когда мы открыли дверь, увидели, что у нас не было крыши.

Стены и окна потрескались… Снаряд пролетел через всю крышу, ее снесло напрочь и застрял в асфальте. В тот момент было страшно, но оказалось, что для нашей семьи это только начало.

Самое страшное ждало 11 октября. У нас не было воды и света. Муж поехал за водой. Было тихо и тоже ничего не предвещало. И вдруг начался обстрел…

Прямое попадание в машину. Муж только вышел из машины и пошел набирать воду и вдруг услышал свист. Позже он рассказывал: «Ты знаешь, когда этот свист, наверное, больше всего страшно». Даже сейчас если где-то что-то свистит, у нас сразу возникает реакция.

… И вот этот свист, начали ложиться «Грады». Муж рассказывал: «Я кинулся к машине уехать, но прям передо мной произошло попадание в машину».

Она взорвалась у него на глазах и все осколки, все, что было в машине… На расстоянии двух метров от него произошел взрыв и его откинуло взрывной волной и тяжело порезало…

Мы не знали, выживет ли он. Потом была длительная реабилитация, три операции, вынимали большие осколки. Один осколок попал прямо в горло, перебил трахею, прошел через все горло и застрял в позвоночнике. Это единственный осколок, который врачи не рискнули вытащить. Они долго совещались, консультировались, меня вызывали. Мы решили его оставить.

Как в ту войну люди жили с осколками, потому что побоялись, если вытащат, то он просто либо умрет на столе, либо может быть овощем. В общем, мне никто на сто процентов не обещал, что он выживет. Так этот осколок остался в нем, а большие, которые его всего порезали в пояснице, в ногах, в груди, эти вытащили, конечно.

Мы выезжали в Краматорск и Славянск, когда лечили мужа, пришлось делать операции, реабилитировать…

Война разделила нашу жизнь на «до» и «после». В данный момент немножко легче, стреляют не так сильно, как это было раньше каждый день, и мы боялись даже выходить. Мы выходили и прятались. Это было очень долго. Сейчас, конечно, посвободнее, но тоже, когда начинают обстрелы, этот страх как свежий. Вроде пытаешься его забыть, а не получается.

Из-за войны мы потеряли работу, здоровье потеряли. У младшей дочери истерики. Всей семьей проходили психолога, потому что спать не могли. Все время снилось… Гроза начиналась – нам казалось, что это обстрел. Плакали по ночам. Это не передать словами.

Раньше я так не понимала своего дедушку. Он воевал, но война была когда-то. Рассказывал о победе. Я радовалась, но не осознавала. А теперь понимаю через что они прошли…

Я хочу мира, просто мира…

При цитировании истории ссылка на первоисточник — Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова — является обязательной в виде:

Музей "Голоса мирных" Фонда Рината Ахметова https://civilvoicesmuseum.org/