Война для нас началась в 2014 году, но моя семья пострадала в январе 2015 года, когда сильно бомбили Светлодарск. Детей из города вывезли, в том числе и моих внуков, а в городе остались дедушки, бабушки и мужчины, которые работали на Углегорской ТЭС. Всю неделю жили в подвалах. Переживали, когда вывозили детей, не могли дождаться, когда они доедут до Артемовска [Бахмута], чтобы там их пересадили в другие автобусы. Мы три раза заходили и выходили из Дома культуры, потому что сильно бомбили три дня, когда вывозили деток из города.

Мы готовили кушать на улице, палили костры и пытались хоть как-то поддержать наших мужчин, которые восстанавливали станцию. Они работали круглосуточно, а мы стали волонтерами.

На наши беды первым откликнулся Ринат Ахметов. Мы получили от него пакеты с продовольствием, и волонтеры стали разносить их бабушкам, которые остались. Многие из них были лежачие, некоторые плохо ходили. И вот эти 500 пакетов мы разносили, загружали в машины под бомбежкой, с нами даже присутствовал председатель горисполкома. Нас просили заходить Дом культуры, бомбили очень сильно, но мы справились со своей задачей и разгрузили машину.

И в этот же день все девочки, которые не уехали с детьми и остались, помогали.

Уже потом приезжали машины, после того, как начали завозить первый хлеб.

Водители нам говорили, что на блокпостах их не пропускают сюда, потому что сильно бомбили. Мы выжили благодаря помощи. Помощь была хорошая, и масло, и сахар, и крупы, и консервы были, бабушки очень благодарили. Тем, кто не мог выйти, наши волонтеры готовили кушать. С теми, кто мог спускаться, мы точно так же сидели в подвалах. Бегали по бабушкам, готовили им кушать, разносили еду.

Большая благодарность Ринату Ахметову. Если бы не он, наш город не выжил без этих продуктовых наборов, в магазинах было пусто.

Многие бабушки, в том числе и я, очень поседели за эти три дня, когда вывозили деток.

У нас были разрушены дома, вылетали стекла. Мы стеклили окна, пленкой нам помогли. Своими силами все забивали, людям помогали. Это был февраль, холода. Поэтому старались как могли.

Каждой бабушке и дедушке, которые не могли выходить, мы рассказывали, что город цел. Утешали, что все обязательно наладится и будет хорошо, подбадривали их. Постоянно с ними беседовали на тему, что это все скоро закончится. Не может так долго быть война, все будет хорошо, то есть оказывали психологическую помощь.

Я не могла никуда переехать, у меня был парализованный муж, поэтому мы с сыном только могли в подвал [уйти]. И там обустраивались, начали туда матрасы [приносить], стулья, то есть делали там однокомнатные квартиры. Внуки с дочкой выезжали. Мы оставались дома. Надо было помогать сыну и зятю, их кто-то должен был кормить.

Два года назад у нас попали в среднюю школу, в одиннадцатую. Как раз шли занятия. Уже много людей вернулось, много деток вернулось, и снаряд влетел в одиннадцатую школу. Пока добежали туда, у всех же там внуки, дети, это было что-то... Но [спасатели] приехали, быстренько снаряды забрали.

У нас до сих пор стреляют. Позавчера очень сильно стреляли. Сегодня вроде бы тишина. Мы еще не можем привыкнуть. Мы ложимся спать и не знаем, встанем утром или нет, потому что в шесть часов у нас подъем, в двенадцать ночи отбой. У нас постоянно стреляют. У нас даже дети начинают различать, от нас стреляют, или это к нам прилетело. Откуда бьют: или из танка, или из пушки, или из гранатомета. За эти семь лет уже все хорошо выучили.

Мы научились выстаивать и еще подбадривать бабушек, чтобы они не плакали. Успокаивали их, проводили дыхательные гимнастики. Бывало такое, что бабушка говорит, что с сердцем плохо. Мы ей не только таблеточку, мы ее словом поддержим, подышим с ней. Бабушке легче становится, она начинает улыбаться.

Мы как психологи были. Приходили и с ними и рисовали, и писали, и пели. Была такая ситуация, когда я пришла к бабушке, а она плачет и говорит: «Сегодня плохой сон приснился. Я не могу дозвониться до сына, у меня кончились деньги». Я говорю, какие проблемы?Мысейчас наберем с моего телефона, и вы поговорите с сыном. А ондолгоей не звонил, и тут сон. Мы набираем сына. А он сломал ногу и лежит в больнице, когда падал, потерял телефон. Не звонил, а потом нашли телефон и принесли. Поговорили, а бабушка мне:

Вот такие у нас ситуации были. Придёшь к ним, поговоришь, приласкаешь, ручку погладишь – становится легче и уже хорошо.

Бабушки рассказывают все, от начала, как родились, как гуляли, какие женихи были, как замуж выходили, все не переслушаешь. И бабушке хорошо, что вспомнила. Прихожу и говорю: «Марья Ивановна, в следующий раз как приду, подкрасим губки, помоем головку». Прихожу, а она, як квиточка, меня встречает. Чистый халатик, бровки подвела карандашиком, губки накрасила. Говорит: «Я вам сегодня нравлюсь?» Говорю: «И так будет всегда». А то дома встала в ночной рубашке и ходит, говорит: «Ой, Людмила Сергеевна, не стесняйтесь, сейчас халатик одену». А я говорю: «Нет, еще и на улицу будем выходить». Вот так мы с ними работаем.

Поселок у нас небольшой, мы все друг друга знаем. Жалко стариков, остались одни. Стараемся их подбадривать.