«Мои старики не выдержали одиночества, я потеряла родителей»

Ольга переехала в Мариуполь вместе с дочерью. Она перенесла все тяготы переселенца и сейчас пытается найти себя как профессионал. В Донецке ее возвращения не дождались старенькие родители. Но и в Мариуполе Ольга не чувствует себя в безопасности.

Отлично помню, когда и как все началось – 26 мая 2014 года. Я в частном доме родителей, на их огороде высаживала помидоры. Подняв голову вверх, увидела два вертолета, которые двигались в сторону аэропорта. Мне показалось, что шел воздушный бой, но как оказалось, это один вертолет прикрывал другого. Мне об этом папа сказал, чтобы не пугалась: они не стреляют друг в друга, один прикрывает хвост другого.

Фактически на моих глазах разворачивались события. Постоянные обстрелы в городе из всех видов вооружения и, конечно, подвалы, отсидка в них. Когда в поселки приезжали представители ОБСЕ, они спрашивали, с какой стороны летело. А ты сидела в это время в подвале и не можешь ничего сказать.

Но вот у нас в поселке пропал свет и стали портиться продукты. И все говорили только о том, как их спасать, то есть были уже сосредоточены на утилитарных, помогающих выжить вещах. Делились друг с другом, куда и как лучше прятать документы, как их выносить, в скольких пакетах.

До войны я работала на Детской железной дороге имени Виктора Васильевича Приклонского. Это была моя жизнь, я обожала ее. И потеряла… В мои функции входила охрана труда. Когда начались военные действия, мы начали обучать работников и детей, как правильно падать на землю при обстреле, что нужно делать, как закрывать голову, как при взрывах действовать, чтобы не получить контузию и так далее.

Мне казалось, что я все знаю, и когда это случится, все правильно сделаю. Но когда это случилось, оказалось, что знания куда-то деваются.

Я попала под довольно массивный обстрел. Теоретический опыт спасения – искать лунку, прыгать, накрываться – перешел в практический очень быстро и ярко.

Мне было тяжело, и этот переезд меня сильно надломил. Я прекратила существовать как профессионал, мне пришлось заново искать себя. У меня ведь очень необычная специальность – инструктор производственного обучения. Таких специалистов в Украине было немного, детских железных дорого всего восемь было. Я понимала, что найти такую же работу мне будет очень тяжело. Потеряла я себя как профессионала, как хорошую дочь.

Потеряла дом… До сих пор помню, как было страшно видеть свой дом с дыркой в крыше, с выбитыми стеклами, а самое главное – с лежачей после инсульта мамой. Я тогда во время обстрела думала, что не успею затащить ее в подвал. Когда этот обстрел прошел и я вышла на улицу, посмотрела на свой дом со стороны улицы, то была в шоке. Снаружи было страшнее, чем внутри. И таких событий было довольно много.

В итоге, я с дочерью приехала в Мариуполь. Тут тоже было неспокойно, и мы собирались ехать дальше, может быть, в Киевскую область, но все-таки, остались тут.

Сложностей было много, и они не заканчиваются. Тяжело было снимать жилье, потому что цены выросли в разы. Очень тяжело было искать школу ребенку. Дочка изучала немецкий язык в Донецке в спецшколе, и нам хотелось, чтобы она продолжила по этой немецкой программе учиться.

Приехав в Мариуполь, мы не знали, что в лицее городском есть такая программа. Обратились в две школы по месту съемного жилья. В одной получили отказ со ссылкой: «Вас тут много понаехало». Во второй школе мы выяснили, что есть немецкий язык, но учитель уволился – и ребенок попал в школу без немецкого языка.

Это очень сильно повлияло на жизнь дочери в дальнейшем, потому что планы были одни, а получилось другое. Это был первый удар судьбы после потери жилья, потери будущего, каким мы видели для своей дочери.

Планирую ли возвращаться домой в Донецк? Тяжелый вопрос, у меня нет на него ответа. К сожалению, мои старики не выдержали одиночества, я потеряла родителей.

Раньше у меня материальное и бытовое было во главе угла, а сейчас понимаю, что все проходящее, что главнее всего – семейные ценности. Но Мариуполь – не тот город, где можно постоянно чувствовать себя в безопасности. Потому что как только активизируются боевые действия становится слышно даже здесь.